Страшно критиковать, а то ещё «1 сентября придёшь, а скажут: "Вас здесь не было"»

2025-08-31 09:04 Колонка Новости

Как прошла пресс-конференция об итогах этой приёмной кампании: что сказал и кого успел раскритиковать ректор ВГИК Владимир Малышев. Авторская колонка главного редактора* Pitch.

Читать: 20 мин.

13 августа в ТАСС состоялась пресс-конференция, посвящённая подведению итогов приёмной кампании в творческие вузы.

Среди спикеров: ректоры ВГИКа Владимир Малышев, ГИТИСа Григорий Заславский, Московского государственного академического художественного института имени В. И. Сурикова при РАХ Анатолий Любавин, и. о. ректора МГИКа Дмитрий Сидоров, проректор по учебной работе и стратегическому развитию образовательной деятельности Российского государственного художественно-промышленного университета имени С. Г. Строганова Виктор Слепухин и ответственный секретарь приёмной комиссии Российской академии музыки имени Гнесиных Сергей Малкин.

Модераторка ТАСС Ирина Александрова первым дала слово ректору ВГИКа Владимиру Малышеву, который неожиданно начал своё выступление с фразы, в которую, мягко говоря, идеально помещается любой год последних нескольких лет:

«Каждый год что-то новенькое — и не всегда хорошее»,

— сказал ректор ВГИКа Владимир Малышев, имея в виду принятый 20 мая проект поправок к закону об образовании.

Теперь квоты будут выставляться на количество не только бюджетных, но и коммерческих мест:

«Надо 10 человек… даже если 11-й талантливый — не можем его взять»,

— говорит Владимир Сергеевич.

Аргумент властей прост: не расплодить творческих, потому что останется мало для, как выразился ректор, «стали и сплавов».

Малышев объясняется аккуратно, извиняется, что начинает «с проблемных моментов», обещает цифры («это можно отчитаться — и всё»), но сначала просит — «нас понять». Понять, что в реальности абитуриент, который несколько лет подряд пытается поступить на актёрский, в МФТИ на очередном заходе вряд ли свернёт. И понять, что новый закон для ВГИКа превращается в ещё одну бюрократическую стену и бьёт по входу в профессию там, где способность и упорство обычно побеждали «планки».

И с этим сложно не согласиться.

Но всё же главная фраза того дня — про страх:

«Различные министерства, конечно, кроме нашего родного Министерства культуры, каждый год изобретают некоторые «инновации». <…> Но, в общем, я долго не хочу… Тем более, знаете, руки длинные у Министерства высшего образования и науки. Ещё, как говорится, 1 сентября придёшь — скажут: “Вас здесь не было”. <…> Но в принципе, на самом деле, знаете… ну, надо с умом ко всему подходить»,

— заканчивает первую часть своего выступления ректор ВГИК.

Контекст, конечно, очень хочется не замечать, но он есть: февраль этого года — на совете по науке и образованию министр Фальков предлагает платный приём в вузы тоже «нацелить на задачи государства», после чего Владимир Путин, доверенным лицом которого Малышев был во время электоральных мероприятий 2024 года, просит исключить «чрезмерный» платный набор там, где «отсутствует спрос со стороны экономики и рынка труда». Апрель — и вот в Думу вносится готовый законопроект с несколькими сотнями подписей, среди которых и фамилии спикеров обеих палат парламента — Володина и Матвиенко. Пройдёт чуть больше месяца — и закон, о котором идёт речь, после прохождения трёх чтений подпишет Владимир Путин и передаст правительству право ограничивать платные места.

То, что Малышев спорит с идеей «планки», — кажется, один из самых ярких моментов той пресс-конференции. Но сразу бросается в глаза: спор идёт в целом и «с различными министерствами» (с обязательной ремаркой — «кроме нашего родного Минкульта», являющегося учредителем ВГИКа), а не с автором курса, из-за которого резко стали так необходимы студенты для «стали и сплавов». Оно и понятно, ведь тогда слишком резко увеличится шанс того, что обещание, которое, как, то ли в шутку, то ли всерьёз, утверждал Малышев, ему лично дал Путин: «Пока я президент — ты будешь ректором», — последний сдержать не захочет.

В логике властей законопроект про инженеров: мол, страна в дефиците, нам нужны станки, а не актёры. Но если вслушаться в слова Малышева, он не спорит с потребностью в инженерах — он спорит с ложной развилкой. В его логике человек, который несколько раз штурмует мастерскую, не уйдёт в цех — даже если закрыть дверь в мастерскую на щеколду. В логике закона — уйдёт, если поставить нужную табличку. Утрируя, но на практике зачастую происходит третье: талант уезжает. Не к станку и не на съёмочную площадку — просто уезжает. Потому что «планка» — это не только счётчик мест, это сигнал: «мы не ждём таких, как ты». Сигнал, который творческие отрасли распознают быстрее других. К примеру, почти четверть от всех уехавших из России после февраля 2022 года — люди, работающие в сфере культуры и искусства.

Есть в этой истории ещё один момент — назовём его «профессиональная совесть». ВГИК десятилетиями существовал как лифт для людей без «правильных» денег и «правильной» прописки — какая репутация давно закрепилась за тем же МГИМО (хотя стоит не забывать: как и любой стереотип, это в первую очередь стереотип, далеко не всегда имеющий полное совпадение с реальностью). Во ВГИК по-настоящему шли «пять раз подряд», туда собирали чемоданы. «Планка» на внебюджет — это удар именно по такому лифту: на «бюджет» конкурс и так заоблачный, а коммерческие места всегда были запасным входом для тех, кто жизнь свою не может представить без кино. И когда Малышев во время этой встречи вспоминает, как, когда им «утверждали [только] бюджетные места», они «за них боролись», он вспоминает о вузе как о творческой мастерской, а не о вузе как о месте для выполнения министерских KPI.

Да, рынок труда требует «инженеров». Да, бюджеты не бесконечны. Но одно дело — настраивать бюджетные квоты под запросы экономики. Другое — впервые в истории независимой России лезть в карман к платнику и говорить: «Извините, но вы избыточны». Это не экономия, это попытка линейкой померить то, что линейке не поддаётся. И да, это — политическое решение, за которое очевидно отвечает не «обезличенное» министерство.

И всё же в главном Малышев прагматичен: он играет на выживание университета. Сразу после аккуратной критики министерских квот он особенно акцентирует: «Я специально не останавливался на цифрах, но на этих цифрах не остановиться не могу. Это вопрос принципиальный для всех нас, я уверен», — говорит ректор ВГИК и начинает перечислять сколько студентов «по линии СВО» было принято «вне всяких конкурсов»: 20.

20 человек, для которых ВГИК открывает, как выразился Малышев, «зелёную улицу», потому что «какое ЕГЭ требовать от участника СВО, если он уже доказал, что патриот?».

Действительно, ведь все мы помним, как в далёком 2009 году ЕГЭ и вводили как обязательный по стране только так — как способ показать, насколько ты патриот. Не помните? Странно. Может, это эффект Манделы, и всем нам казалось, что ЕГЭ запускалось как способ проверки знаний выпускников по школьным дисциплинам? У Владимира Сергеевича, видимо, именно такая картина мира. Но на самом деле понятно: это язык системы.

Во время выступления Дмитрий Сидоров — ныне и. о. ректора МГИКа, а в 2023–2024 годах занимавший должность министра культуры в ЛНР** — рассказал о взаимодействии института с местными культурными ведомствами. Владимир Сергеевич тут же дополняет:

«Я могу добавить немножечко».

И рассказывает про «Форпост» в ДНР** — с оборудованием, монтажками и проживанием, — площадку, куда шесть студентов ростовского ВГИКа уже съездили на практику и сняли фильмы для создаваемого «фонда фильмов СВО». Говорит, как в ростовском филиале за два захода обучили 17 «воендоков»: бойцов отпускали на неделю-две прямо с передовой, их учили снимать «горячие линии», шестерым уже вручили удостоверения ВГИКа. Профессионализация фронтовой хроники там становится ещё одной неофициальной кафедрой.

Владимир Сергеевич, спеша это сказать, выразился: «Я могу добавить». На самом деле, конечно, он не «может», а «хочет». Он очень хочет, а точнее — не может об этом не упомянуть, предполагая, как важно ему это сказать.

Система выстраивает рамки, а внутри этих рамок Малышев трепетно бережёт главное, но не всегда ясно, что больше: то ли университет вокруг своего кресла, то ли своё кресло в этом университете. Без имён, без крика, с нужными оговорками. И с мантрой: «Нас поймут».

Но одновременно с этим, пытаясь «играть по правилам», будто того не замечая, ректор ВГИК, произносящий «поймите нас» и сетующий на то, что Минобрнауки лезет к нам, к творческим, со своей политикой, со своими «запросами экономики» и «табличками», самолично эту самую политику в стены ВГИКа и вносит. Но, видимо, это — другая, правильная, в понимании Малышева, политика.

Помимо прочего, в ходе пресс-конференции Владимир Сергеевич жалуется на качество школьной подготовки:

«Из ста баллов положительный порог 32–38 — что это о нас говорит? <…> А что мы такие малотребовательные?»

«Люди, имеющие и 100 баллов, и 70… Копни глубже — и пусто»,

— описывает он своё ощущение от вступительных работ. И снова переходит к любимому:

«А потом нам пишут письма с верхотуры: «Дайте справки, сколько патриотов вы воспитали». А патриотов, когда они не знают ни свою страну, ни историю, ни традиции, воспитывать-то сложно. Поэтому мы где-то полтора–два года просто восполняем школьные пробелы».

Критерии в духе баллов ЕГЭ для творческих вузов — тоже игра в чужие правила, объясняет Малышев. У киношколы выпускник может «сработать» и через десять лет. Зарплатные медианы молодого режиссёра и молодого сварщика сравнивать удобно, но бессмысленно. Для ректора ВГИК это, судя по всему, особенно большая боль: «Не могу сдержаться, потихонечку так накатывается».

«Один из показателей качества нашего набора — это средний балл ЕГЭ. Если, как говорят, 75 — это «классно», то нам, извините, наплевать. Вот есть 41 балл положительный — и если у абитуриента есть дарование по живописи, мы не возьмём «стобального», а возьмём его. Но по среднему баллу мы будем в конце всех вузов по шкале. И значит, что-то мы «недорабатываем»? Не надо искусство всё время загонять в таблицы и цифры. Творческое образование не для этого».

«У нас педагогам маститым уже по 80–90 лет. Новое поколение педагогов не появляется мгновенно. Сегодня он пришёл — и завтра уже «шикарный педагог»? Нет».

«Всё индивидуально. А у нас — какая-то уравниловка. <…> Всех под одну гребёнку? Опять таблицы, таблицы, таблицы…».

«Ребята, дайте доверие нашим педагогам. Доверяйте их опыту, чутью. Главное качество любого вуза — это качество педагогического состава. Извините, что так эмоционально, но накопилось. Для всех нас важно одно: результат — кого мы вырастим. Поколение творцов».

«Дайте больше доверия и самостоятельности. Тогда будут выходить у нас и гении, и таланты. И вот за это — с нас и спросите. Извините за горячее»,

— завершает одну из самых эмоциональных частей своего выступления ректор ВГИК.

Владимир Малышев упоминает и цифры, которые с самого начала так ждала модераторка ТАСС Ирина Александрова. И они всё же впечатляют: к примеру, почти 4000 человек на актёрский факультет — на 20 мест. 194 человека на место.

Дальше Малышев говорит про деньги: «600 тысяч в год» — стоимость обучения. При средней зарплате, как говорит ректор, 30–50 тысяч.

Сам он, к слову, предлагает радикальный вариант — отменить платные места в ведущих творческих вузах и оставить только бюджет, предварительно посчитав реальную потребность страны в режиссёрах и актёрах на горизонте нескольких лет.

Ректор ВГИК не обошёл стороной и тему нейросетей: искусственный интеллект «третий год как» официально в учебном наборе — «вспомогательный инструмент» для анимации и не только. Владимир Малышев объявил, что в этом году во ВГИКе появятся новые специальности: «режиссёр интерактивных медиа и голографии» и «художник моделирования виртуальных персонажей». Рассуждая об этом, Малышев вспомнил о своих разговорах с «самыми крутыми» композиторами, которые делились с ним тревогой: мол, «скоро делать будет нечего», если машина пишет черновик музыки быстрее, чем мы успеваем придумать тему. И всё же важная ректорская ремарка: искусственный интеллект — вспомогательное, а главное — «не потерять искусство человеческое, которое идёт от души, от сердца и от человеческого мозга».

География приёмной кампании этого года тоже обновилась. Малышев с восторгом рассказывает, насколько активно КНДР «идёт на сотрудничество». Ректор ВГИКа приводит в пример делегации, Дни культуры, ставит в один рассказ Шамана и министра культуры и анонсирует желание набора северокорейской группы в новом хабаровском филиале ВГИКа уже «в следующем году» — в знак благодарности, как он говорит, за помощь в освобождении Курской области. Звучит так, будто ещё немного — и в расписании к «мастерству актёра» обязательно добавится «международное сотрудничество».

Мы в этом тексте, чтобы не злить вас бесконечными «и. о.», пишем «ректор ВГИК». Но важно не забывать, что Владимир Сергеевич официально именно «исполняющий обязанности ректора». По закону в России предельный возраст для нахождения в должности ректора составляет 70 лет. В законе есть исключения для МГУ и СПбГУ, но никак не для ВГИКа. Малышеву сейчас — 75. И тут сложно не вспомнить, как в октябре 2019 года, когда по случаю 100-летия вуза ВГИК посетил Владимир Путин, тогда ещё официально ректор ВГИКа Владимир Малышев не упустил этой возможности:

«Много времени заняло решение о том, как оставить Владимира Малышева, которому вот-вот исполнится 70 лет, на посту ректора ВГИКа. Мастера института, в том числе мастера культуры, просили, чтобы он остался. Владимиру Путину идея даже не понравилась сначала, так как он решил, что придется, наверное, тогда закон переписать, но на самом деле был, кажется не против. Хорошо, что министр культуры вовремя сообщил, что можно оставить Владимира Малышева на его посту и так, не переписывая закон и не нарушая его»,

— писал тогда в Коммерсанте бессменный хроникёр Путина Андрей Колесников.

«Не переписывая закон и не нарушая его» — в итоге и означало решение ежегодно продлевать Малышева в статусе «исполняющего обязанности» решением министра культуры. На уточняющий вопрос Путину прозвучало: «Можно бесконечно», — на что тот сказал: «Вопрос решён». Так, получив в канун своего 70-го юбилея политическое добро на продление, Малышев удержал за собой пост ректора ВГИК.

И, может, в этом и есть главная ирония. Страшно критиковать — потому что опасаешься, что в ответ получишь: «Мы уже однажды помогли вам остаться ректором». И ректор, очевидно, это помнит. Помнит — кому чем обязан и кто кому давал какие обещания. И всё остальное — Питчинг к программе «#СВОёКИНО», Неделя фильмов о СВО во ВГИКе, Дни ВГИК в Республике Крым** — уже следствия того запомненного обещания.

Система живёт в промежутке между «зелёной улицей» для фронта и «красным светом» для «одиннадцатого талантливого». И именно эта дихотомия так злит Малышева. Ректор ВГИК, кажется, искренне верит, что на четвёртом году войны*** всё ещё реально не выбирать: одной рукой отправлять студентов снимать в ДНР**, а другой — просить Минобрнауки не лезть в творческие вузы, потому что они «по табличкам» работать не могут.

Малышев видит, что происходит, и говорит об этом так, чтобы не огорчить тех, кто уже решил «нацелить» даже частные деньги. Отсюда — аккуратные «Извините, что я с каких-то проблемных моментов начинаю» и «Я долго не хочу…». В каждом таком речевом обороте — ректорская осторожность, в каждой паузе — понимание, что фамилии лучше не произносить. И в этом — главная беда любого публичного выступления сейчас: безумно сложно говорить о главном.

А главное очень простое. Нельзя одновременно требовать от творческих вузов таланта — и закрывать им вход «по планке» через показатели эффективности. Нельзя делать вид, что «платник» — это абстракция, когда это конкретные люди с конкретными портфолио. И нельзя всерьёз надеяться, что, ограничив платный набор во ВГИК, вы получите прирост на кафедре машиностроения.

Когда Владимир Малышев осторожно критикует решение Минобрнауки, он, по сути, просит право на ещё одно исключение. Когда он не называет фамилии — он просит право на продолжение устного договора о ректорстве. И когда он вспоминает: «1 сентября придёшь…» — он признаётся: страшно.

Перед этой фразой Малышев говорит: «Ещё, как говорится...». Не знаю, у кого так говорится, но в кругах ректора, видимо, говорится именно так. Понятно, что это просто речевой приём, но он очень показательный. Окружение Малышева, если и не говорит так, то явно примерно так и чувствует. Чувствует, что сколько ни демонстрируй бесконечную преданность — в один момент могут прийти за всеми. С этим страхом и живёт — между «планкой» и «обещанием», между «родным» министерством и длинными руками другого, между осознанием проблем и лояльностью инкумбенту.

Можно бесконечно раздражаться на таблицы, но пока ничего не изменится и именно они будут решать будет ли во ВГИКе «одиннадцатый талантливый», у меня, как у главного редактора студенческого медиа, будет работа: фиксировать противоречия, задавать неудобные вопросы и говорить правду, какой бы она ни была. Всё остальное — приложится. Если, конечно, однажды уже нам не скажут: «Вас здесь не было».

*Редакция Pitch Project сохраняет анонимность своих сотрудников и, при необходимости, источников. Подробнее об этом: в данном обращении и Кодексе редакции.
**По законодательству РФ — субъект Российской Федерации; международно-правовой статус оспаривается.
***Роскомнадзор настаивает, что спецоперация в Украине не является «нападением, вторжением либо объявлением войны».